Социальные последствия мобилизации: российские уроки для Беларуси
Подготовительные мероприятия к объявлению в Беларуси мобилизации идут полным ходом. И хотя они вполне могут быть откровенной показухой, рассчитанной на кремлевское руководство, есть основания полагать, что ближе к концу года будут организованы не показательные, а массовые учения, под которые и будет проведена мобилизация – публично объявленная или скрытая. Как она может отразиться на белорусском обществе?
Спрогнозировать ожидаемый эффект мы можем, наблюдая за проведением мобилизации российской. Напомним, что в соседней стране в сентябре-октябре официально поставили под ружье более 300 тыс. человек (неофициально – в несколько раз больше). Сейчас наблюдаем реакцию российского общества на это. Кроме последствий ожидаемых, вроде дефицита специалистов на предприятиях, где некем заменить отправленных в армию, есть и совершенно неожиданные. Их как минимум три, которые мы попробуем рассмотреть применительно к Беларуси.
1. Протест нового типа
В первые же дни мобилизации Россия столкнулась с новыми формами протестной активности. Если раньше протест носил политические требования, то на этот раз на улицы вышли жены и родственники мобилизованных, требующие возвратить мужей домой.
В первую очередь протестная война захлестнула национальные республики, в которых и без того количество погибших было непропорционально большим. Наибольшего размаха она достигла в Дагестане, где 25 и 26 сентября 2022 женщины перекрывали проезжую часть и блокировали движение полицейских машин. Стихийные акции протеста состоялись в день города в Махачкале, протестующие вступили в стычки с полицией.
В Якутии, где мобилизация стала одной из самых беспорядочных и массовых, люди вышли с протестом на площадь столицы республики. Сообщалось, что в центре Якутска на площади Орджоникидзе около 400 человек, в основном женщины, провели акцию протеста против мобилизации в виде традиционного якутского хороводного танца осуохай. Собравшиеся скандировали «Дайте нашим детям жить», «Нет войне», «Нет геноциду» и «Нет мобилизации». Совершенно неожиданно акция протеста против мобилизации состоялась в Грозном, в этой первой за долгие годы акции открытого протеста в Чечне приняли участие несколько десятков женщин, большинство из них были задержаны. Сообщалось о применении к задержанным пыток, в частности житель Чечни Адам Мурадов умер от сердечного приступа после того, как силовики заставили его избить жену трубой.
С появлением сообщений о критическом положении мобилизованных на территории Украины, женские протесты распространились и на собственно русские регионы, где они очень напоминают деятельность движения «солдатских матерей» времен первой чеченской войны. Когда при штурме Грозного в 1994 году в плен попали сотни срочников, и матери поехали их спасать. Женщины ходили под обстрелами, дежурили в моргах, находили убитых на улицах, месяцами находились в зоне боевых действий. Характерный пример такого типа протестов – поход нескольких десятков жен российских военнослужащих в оккупированный украинский Старобельск, в комендатуре которого содержится около 150 мобилизованных, отошедших с линии фронта, на которую они были брошены без оружия и снаряжения.
Акции имели относительный успех – если сравнивать их с вялыми антивоенными мероприятиями в остальной России. Первым отказался от участия Чечни в мобилизационной кампании Рамзан Кадыров под тем предлогом, что его регион и так отправил на фронт много добровольцев. За ним фактически свернул мобилизацию Айсен Николаев, заявивший, что в Якутии она практически выполнена. В Миннаце Дагестана создали общественную комиссию по проведению мобилизации, сообщается о том, что ряд молодых людей после ее обращения не отправили в армию.
Понятно, что военное руководство находится в своеобразном ступоре: бить жен тех мобилизованных, которых перед этим пропаганда выставляла «последней надеждой Путина», некорректно. С другой стороны, если дать слабину и отпустить сейчас этих жалких «мобиков» по домам, завтра в Украину рванут сотни тысяч солдатских жен, что крайне нежелательно, как с военной так и с идеологической точек зрения.
Как бы то ни было, женский протест понемногу превращается в единственную легальную в России форму антивоенной протестной деятельности. Сможет ли он прижиться в Беларуси? Репрессивный аппарат двух государств очень трудно сравнивать: разрешенное в России может быть запрещено в Беларуси и наоборот. Но и формы протеста могут быть самыми разными. Давайте все-таки учтем, что кроме женщин и полиции в противостоянии будет третья сторона – мобилизованный. И у него, кстати, есть низкая боевая дисциплина, озлобленность и автомат.
2. Разложение и деморализация армии
Упомянутые уже случаи, когда мобилизованных бросают на передовую без снаряжения и вооружения настолько часты, что можно говорить о системе, в основе которой – специфическая месть со стороны кадровых военных. Это звучит странно, но наиболее вероятная версия взаимной ненависти заключается в материальном обеспечении. Вследствие этого оказалось так, что сегодня в российской армии необученный мобилизованный получает больше кадрового офицера, поставленного им командовать. «Командир роты получит 200 тыс. лишь в том случае, если все 30 суток проведет на территории врага. А те же боевые летчики или ПВОшники, которые воюют с территории РФ, получат и того меньше», – говорит председатель Общероссийского профсоюза военнослужащих (ОПСВ) Андрей Полещук.
Напомним, что хотя российские оборонные расходы на 2023 год увеличились сразу на 43% — до 4,98 трлн рублей (ради этого до 7% урезали национальные проекты по образованию, науке, жилью, экологии), однако при этом почти втрое выросли расходы на денежное довольствие военных, ранее составлявшие в оборонном бюджете не более 12–15%. Согласно подсчетам «Независимой газеты», таким образом только на оплату ратного труда 318 тыс. мобилизованных, участвующих в специальной военной операции (СВО), в месяц будет уходить минимум 62 млрд руб. Это – без учета дополнительных выплат, например, за боевые успехи.
А если учесть аналогичные расходы на более чем миллион военнослужащих Вооруженных сил РФ, то в год на выплату денежного довольствия будет израсходовано не менее 1,5 трлн руб., то есть почти каждый третий рубль, запланированный в расходной части бюджета на национальную оборону в 2023 году. Офицеры, рассчитывавшие ранее на служебное жилье и соцпакет, имеют все основания подозревать, что не получат ничего из обещанного, так как средства военного бюджета переадресованы на мотивацию мобилизованных, которых ненавидят настоящей классовой ненавистью, с удовольствием отправляя тех под украинские снаряды.
Теперь попробуем представить, какое место в этой сложной кастовой иерархии внутри «совместной группировки» займут, во-первых, белорусские кадровые офицеры, а, во-вторых, белорусские мобилизованные. Несложно предположить, что «младшие братья» расположатся где-то в самом низу этой пирамиды. Хотя бы потому, что в белорусском бюджете нет таких средств, чтобы выплачивать почти три тысячи долларов довольствия своим военнослужащим. Это в 4-5 раз больше, чем получает белорусский офицер сегодня.
Материальное расслоение станет добавкой к уже существующей национальной вражде между российскими и белорусскими военнослужащими. К тому же в условиях, когда командование «совместной группировки» явно заинтересовано отправлять на передовую именно белорусов. В лучшем случае они просто скажут «вы делаете вид, что нам платите, мы делаем вид, что воюем» и примутся за саботаж. В худшем – среди российских командиров явно вырастет процент погибших от «дружественного огня».
3. Отток лояльной части населения
После бегства русских из Херсона стала заметна еще одна тенденция: к несвязному хору россиян, протестующих против войны, присоединились голоса выступающих… за войну. Пока это только одиночные случаи, но их явно станет больше в случае дальнейших военных неудач. Приведем несколько примеров.
9 ноября у кремлевской стены был задержан мужчина, протестовавший против вывода войск из Херсона. Как сообщает Мосрегион, гражданина, несогласного с уходом военных из «российского» города задержали и привлекли статье о дискредитации ВС РФ и по статье о нарушении порядка проведения митингов. Статью о «дискредитации вооруженных сил применять против него применять не рискнули. Зато ее применили к члену лимоновской партии Ольги Сюткиной, вышедшей в Перми на пикет с плакатом «Сдадут Херсон — сдадут и Москву» и порезавшую себе при этом руки.
«Это кровь русских людей, кровь людей с Херсона, которых вы предали. Это кровь наших бойцов, пролитая ни за что. Это кровь на вашей совести! Путин, Шойгу, Суровикин, это кровь на вашей совести! Мы вам не простим!» — выкрикивала при этом она.
Можно считать, что перед нами первые свидетельства разочарования «уличной партии войны» в руководстве российской спецоперацией и перехода в оппозицию Путину. Вероятно, с каждым новым поражением недовольство сторонников «войны до победного конца» будет только увеличиваться. А ведь они – тот фундамент, на котором держится весь режим.
То же самое касается и тех немногочисленных сторонников Александра Лукашенко, которые продолжают верить его словам о возможности разгрома вооруженных сил Украины «за три-четыре дня». Что будет, если эта вера дрогнет, а она обязательно дрогнет, если белорусский диктатор перейдет от слов к действиям? На месте Лукашенко не стоило бы пытаться искушать судьбу, так как и в России, да и в самое Беларуси есть достаточно желающих «денацифицировать» самого белорусского лидера вместо того, чтобы продолжать цацкаться с ним. И Гиркин-Стрелков совершенно не шутил, говоря, что Лукашенко раздавят «как клопа».
Владимир Путин – человек, мыслящий прямолинейно и в принципе даже неспособный предположить, что начатая им война или мобилизация может запустить непередвиденные подвижки в социуме. Но они, несомненно, идут. И то, что в сегодняшней России наемники выносят приговоры собственным предателям и забивают их насмерть кувалдами, а целые залы при этом подпевают песне Вике Цыгановой о «русском ЧВК» свидетельствуют о запущенных уже сейчас механизмах самоликвидации российского государства и будущей гражданской войны в нем.
Способен ли Лукашенко понять, что начиная мобилизацию и войну, он запускает механизм, который вскоре не сможет контролировать – покажет время.
Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ
