Потолок возможностей: приоритеты репрессивной машины в преддверии и после выборов

В это трудно поверить, но, несмотря на приближение единого дня голосования, не наблюдаем ожидаемой вспышки репрессий. Правозащитники обращают внимание на ухудшение режима содержания политических заключенных, участившиеся случаи новых сроков, которые даются непосредственно в колониях, но аномальных «хапунов» не фиксируют. Даже несмотря на то, что о своей готовности «поддерживать порядок» в эти дни сообщили министр внутренних дел и командующий внутренними войсками — а эти двое давно привыкли измерять собственную эффективность в количестве задержанных соотечественников.

• И ведь не скажешь, что Александр Лукашенко не проявляет интереса к нынешнему голосованию: все-таки после 2020 года слово «выборы» вызывает у него рефлекторный ужас. Поэтому самое время задуматься над тем, что сегодня представляет собой белорусская репрессивная машина.

Итак, согласно данным правозащитного центра «Вясна», по состоянию на 1 января в стране насчитывалось не менее 1430 политзаключенных, что не так уж сильно отличается от показателей предыдущего года — 1446 человек. Как видим, цифры вышли на своеобразное плато после стремительных хапунов 2020-2021 годов.

Эту стабильность можно объяснить как минимум двумя гипотезами. Во-первых, логично предположить существование некоего плана по арестованным. Если карательные органы при Сталине выполняли план, а затем в плановом порядке отправляли необходимое количество рабочей силы на лесоповалы, то почему у Лукашенко должно быть иначе? Плановую советскую систему он искренне считает идеальной, как и практики распределения студентов или закрепления крестьян за колхозами.

Однако более достоверной выглядит другая версия: стабильное количество заключенных свидетельствует о том, что белорусская репрессивная машина достигла потолка своих возможностей. Пресловутый конвейер на самом деле не является чем-то цельным, а состоит из множества сегментов — от следователей и судей до тюремщиков и конвойных. При этом сбой даже на одном из сегментов тормозит работу всего механизма, подобно пробкам на автомагистралях, где общая скорость движения автомобиля определяется по самому медленному ее участку.

• Что, конечно, не отрицает того, что в случае опасности система способна резко нарастить обороты. Например, ввести комендантский час, хватать всех подряд и размещать на стадионах. Нечто подобное мы видели в 2020-м, когда в пятиместные камеры набивали по тридцать человек, а не поместившихся размещали в спортзалах. И отпускать осужденных на «сутки» в связи с отсутствием места.

Лукашенко, конечно, был бы не против продлить такой режим еще на год-другой, однако репрессивный аппарат попросту оказался неспособен на длительную работу в закритическом режиме. И тогда Лукашенко пришлось несколько сбавить обороты. Однако в дальнейшем заметные изменения может претерпеть сам контингент арестованных по политическим статьям.

• Вряд ли кто-то будет оспаривать тезис, что белорусское правосудие исходит из презумпции целесообразности над законностью. Минувшие тридцать лет для Лукашенко наибольшую опасность представляли национально-ориентированная интеллигенция, сторонники демократических преобразований самого разного спектра. В большинстве своем эту публику пересажали или запугали, а в основном просто вытеснили из страны. А кого будут судить теперь?

Специфика наступившего года в том, что, согласно переписанной конституции, в Беларуси должен заработать новый, неизбираемый напрямую орган власти — Всебелорусское народное собрание. Уйдет ли Александр Лукашенко с нынешней, узурпированной им, должности и пересядет ли в кресло главы ВНС, этот вопрос представляет собой главную интригу.

 Белорусский диктатор, два года назад наблюдавший, как в схожих обстоятельствах потерял власть в Казахстане Нурсултан Назарбаев, может уже и сам не рад, что затеял конституционную реформу. И лишь пристально присматривается к соратникам, пытаясь рассмотреть в них признаки измены.

Исходя из этого, можно предположить, что новыми жертвами репрессий станут уже не открытые противники Лукашенко, а, наоборот, ярые его сторонники, — все те, кто потенциально мог бы сменить его на посту.

 Репрессивная машина по сути своей беспринципна и, если понадобится, съест Ивана Кубракова точно так же, как в свое время съела Юрия Захарченко. Безраздельно правивший Китаем Мао Цзедун провел похожую кампанию по чистке ближайшего окружения под названием «огонь по штабам». Что мешает Лукашенко повторить китайский опыт?

Управленческая элита Беларуси, хоть и влиятельна, но разобщена. Пересадить людей из своего окружения поодиночке для главы государства не будет большой проблемой. Тревожным звонком для чиновников стал недавний арест Игоря Брыло. Номинально экс-министра обвиняют в махинациях с ценами, но административная вертикаль явно видит в этом грозное предупреждение для себя: по похожим обвинениям можно посадить каждого второго управленца.

Те, кто не будут посажены, будут запуганы. Чиновники сами включатся в поиск крамолы в своих рядах. Борьба за право называться «лучшим лукашенковцем» будет сопровождаться большим количеством доносов, чем серьезным образом облегчит работу спецслужбам — компромат будет буквально на каждого.

Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ