Язык без костей: чего стоит мнение министра Сергея Алейника
Белорусская политика, и, в том числе политика международная, разрывается между желанием «казаться», и нежеланием «быть». Подобно тому, как императрица Екатерина II желала казаться прогрессивным либеральным политиком в переписке с Вольтером, при этом оставаясь жестокой крепостницей, отправляющей в ссылку Радищева, участницей раздела Польши, для обоснования которого впервые в России на поток была поставлена фальсификация истории.
Интервью министра иностранных дел Сергей Алейника, данное на прошлой неделе агентству AP, надо оценивать, очевидно, в таком же ключе. Озвучив пропагандистские тезисы вроде того, что Минск якобы поддерживал и поддерживает мир в соседней стране, а за провал минских переговоров якобы ответственны Украина и поставляющий ей оружие Запад, Алейник вдруг заговорил о том, что не представляет ситуации, при которой бы белорусские войска вступили в войну против Украины.
«Мой ответ — нет», — сказал Алейник, добавив, что не может представить ситуацию, когда Россия отдаст белорусам приказ применить тактическое ядерное оружие, предположительно размещенное в Беларуси. «Я не вижу такого варианта, потому что это прежде всего инструмент обороны», — ответил министр (словно россияне собираются спрашивать у белорусского диктатора его мнение).
Конечно, любой человек, знакомый с белорусской реальностью, не будет совершать грубую ошибку, рассматривая эти заявления, как признак вдруг проснувшегося благоразумия. На самом деле к желанию Александра Лукашенко «казаться» миротворцем, Сергей Алейник, как и положено ему по должности, добавил «желание» казаться представителем суверенной страны. Как будто бы она может командовать на своей территории каким угодно российским контингентом: хоть «Вагнером», хоть регулярными силами, хоть тактическим ядерным оружием.
К сожалению, возле Алейника не нашлось человека, способного спросить, какие у белорусских властей есть рычаги давления на Кремль в случае, если тот начнет, например, операцию по захвату власти в стране или вдруг решит куда-то ударить тактическими ядерными боеголовками. В конце концов, Лукашенко до это времени уверяет, что ему неизвестно, как российские солдаты, расположенные в Беларуси, оказались вдруг в Украине: «задайте Зеленскому этот вопрос», — вот и весь его не очень вразумительный ответ.
Но даже из этого ответа понятно, насколько мизерны реальные возможности Лукашенко влиять на политические решения Путина в отношении Республики Беларусь. Коллективное желание белорусских властей демонстрировать свою правовую субъектность внутри государства уже давно перечеркнуто нежеланием существовать в такой реальности. Отсюда и российские войска на территории страны, и соучастие в вооруженном конфликте, и санкции, как следствие этого соучастия.
Желание «казаться» миротворцем перечеркивается противоположным желанием «быть» другом сепаратистов Пушилина с Аксеновым и даже обсуждать с Асланом Бжанией перспективы вступления Абхазии в «Союзное государство». Абхазия, кстати, выглядит на международной арене даже более смелой, чем Беларусь — например, когда секретарь их совбеза ставит на место Дмитрия Медведева с идеей включать Сухуми в состав РФ.
Расхождение между «казаться» и «быть» присущи не только режиму Лукашенко. Его коллеге Владимиру Путину тоже хочется «казаться» правителем Вселенной, но довольствоваться приходится саммитом «Россия-Африка» и Асадом. Но ради того, чтобы Путин «казался» великим геополитиком работает огромный штат пропагандистов, создавая виртуальную реальность с мультфильмами о супероружии, в которой и обитает российский президент.
Известное еще древним римлянам правило еsse quam videri, то есть «быть — важнее, чем казаться», не работает в России. Здесь даже ключевые государственные решения принимаются, исходя из фантастических представлений о реальности. Хороший пример — прошлогоднее требование от европейских партнеров платить за российский газ рублями, после которого Россия осталась без европейских партнеров.
Но для министра Сергея Алейника не нужна даже виртуальная реальность. Он просто проговаривает вещи, не отвечающие действительности, не заморачиваясь при этом вопросом, будет ему верить. Язык — он, как известно, без костей. Однако в итоге и доверие к заявлениям белорусских чиновников в мире такое же, как к людям, постоянно обещающем нечто прямо противоположное тому, что они делают на самом деле.
Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ
