Политика

Теория оседлого бандита и латиноамериканская модель Беларуси

Теорию экономиста и социолога Мансура Олсона об авторитарном государстве-бандите, можно рассматривать через сравнение двух типов – «африканском» и «латиноамериканском». Есть в этом и белорусский контекст.

«Африканский» тип диктатуры – это, несомненно, образец бандита «кочующего». В бесконечной череде переворотов на этом континенте, африканский диктатор стремится быстрее извлечь максимальную выгоду, совершая набеги на подданных и забирая у населения все что можно, чтобы усилить свою армию и грабить еще больше. Награбленное он в свою очередь заинтересован как можно быстрее вывести из страны в какой-нибудь оффшорный рай, сам же при этом находится в постоянной готовности при первом же тревожном звонке быстро уносить ноги. Потому что есть очень много примеров, когда предыдущий вождь, не проявивший прыткости, мог быть в буквальном смысле съеденным своим наследником.

Разумеется, «кочующий бандит» не стремится вкладывать в развитие, его не интересует, выживут ограбленные им подданные или умрут с голоду, единственные, кто может получать какие-то крохи с царского стола – это армия и спецслужбы, которые также регулярно подвергаются репрессиям. И, как правило, бросаются на растерзание толпы в случае бегства.

У «оседлого бандита» совсем другой мотив: он собирается грабить долго и всерьез. Потому заинтересован в том, чтобы получать доход от подконтрольного ему населения как можно дольше, в идеале – всегда. Он стремится создать условия для того, чтобы рента была постоянной и достаточной, а разовому грабежу предпочитает грабеж системный и придает ему форму налогов.

Таковым и является «латиноамериканский» тип диктатуры, в котором государство для авторитарного правителя – что-то вроде фазенды, которая должна приносить доход и которую со временем можно оставить в наследство детям и внукам. Разумеется, диктатор такого типа готов укреплять госаппарат, вкладывать в производство, привлекать инвестиции. В Южной Америке жестко авторитарная политическая модель зачастую соседствует с полным либерализмом в экономике, как это было, например, во время правления Аугусто Пиночета. Из-за чего некоторых инвесторов даже привлекает такая стабильность – наличие несменяемого авторитарного правителя служит своеобразной гарантией неприкосновенности их инвестиций, не нужно бояться, что они будут национализированы следующим президентом, или что новая власть пересмотрит инвестиционные соглашения.

Некоторые республики бывшего СССР избрали латиноамериканскую модель, а некоторые – африканскую. Представителем африканской авторитарной модели был бежавший из Украины Виктор Янукович. Короткая эпоха правления которого ознаменовалась грабежом и выводом за рубеж всего, до чего можно было дотянуться, с наглостью, которой поразился даже видавший виды украинский олигархат.

Многие политологи до это времени гадают, чем было продиктовано бегство Януковича, который вполне мог бы остаться править если не всей страной из Киева, то хотя бы ее частью из Донецка. А все дело в том, что как обычный кочевой бандит Янукович не был привязан к своему кормовому участку и не видел смысла прилагать усилия к его удержанию, последние дни своего президентства посвятив в основном эвакуации нечестно нажитого добра из собственной резиденции. Что касается планов бегства из страны, то он, кажется, их вынашивал с первого дня инаугурации, возможно, даже почувствовал облегчение, расставшись с президентским креслом.

Прямой противоположностью Януковичу является белорусский диктатор Александр Лукашенко, который более уместно выглядел бы не на европейском континенте, а где-то между другими оседлыми бандитами латиноамериканского типа вроде Альфредо Стресснера или Рафаэля Трухильо.

На протяжении трех десятков лет Лукашенко превращал Беларусь в свой персональный колхоз, который нужно растить и лелеять, а затем оставить в наследство сыну Коле.

Что же касается Владимира Путина, то его персоналистский режим хоть внешне и похож на лукашенковский, но все-таки скорее относится к африканскому типу. Российский диктатор вместе со своим окружением – типичные «кочевые бандиты», в своей алчности пустившие на суп курей, несущих золотые яйца для российской экономики. Эта компания сумела довести до предбанкротного состояния даже несущих золотые яйца «Газпром» и «Роскосмос». За время пребывания Путина при власти на армию ушло около триллиона долларов, но при этом российских бюджетников заставляют собирать деньги на носки для мобилизованных на войну с Украиной.

Об инвестициях в развитие России не приходится и говорить: практически все российские мегапроекты 2000-х от «Южного потока» и до зимней Олимпиады не имеют практического смысла. Их единственная цель – дележка бюджета, большая часть которого перетекает к путинским казначеям. О передаче власти по наследству Путин явно не задумывается: обе его дочери, равно как и известные нам любовницы, отстранены от влияния на государственные решения и вообще российская политическая система не предусматривает наследника.

Значит ли это, что Владимир Путин при некотором стечении обстоятельств способен бежать? Рискну предположить, что – да. Ментально Путину намного ближе Янукович, чем Лукашенко, готовый защищать свое кресло с автоматом в руках. Кстати, сравнение вооруженного автоматом Лукашенко с вооруженным автоматом Альенде – лишь подтверждение нашей теории. Оба этих персонажа – типичные латиноамериканские каудильо, главным ресурсом которых является государство, которое оба рассматривают как свою собственность. И оба защищают ее с оружием в руках, как и надлежит оседлым бандитам.

Россия для Путина, как и Украина для Януковича не являются таким ценным активом, как Беларусь для Лукашенко. Оба они подобно Мобуту Сесе Секо или Иди Амину уже давно вывезли из государства все более или менее значимое и сами готовы к вылету последним эвакуационным рейсом.

И хотя сейчас трудно представить Путина в роли политэмигранта, но давайте не упускать из виду и масштабы вывода российских капиталов за границу, и подозрительную активность ЧВК «Вагнера» в Центральной Африке, которую пока не удалось объяснить ничем иным, кроме как подготовкой к возможной эвакуации российской элиты и ее капиталов.

Мы все слышали формулу «есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России», выведенную спикером российского парламента Вячеславом Володиным. И в чем-то с ней, наверное, можно согласится: то количество нерешаемых противоречий, которое накопилось в соседнем государстве за путинские два десятилетия во власти, ставит под вопрос дальнейшее сохранение Российской Федерации как целостного государства в пост-путинском будущем.

В отличие от этого, тезис «есть Лукашенко – есть Беларусь, нет Лукашенко – нет Беларуси», хоть и насаждается пропагандой, однако не воспринимается, как очевидный факт. Не потому, разумеется, что Лукашенко более мягкий диктатор – понятия гуманизма ему чуждо. Однако в силу белорусской специфики, транформация белорусского общества после ухода диктатора будет заметно мягче, чем в России, которую однозначно ждут большие потрясения.

Латиноамериканские экономические модели в последние десятилетия продемонстрировали способность интегрироваться в демократическое общество, а вот африканские – нет. В африканские страны можно, правда, прятать деньги путинской клики, как это делали руководители Третьего Рейха в Латинской Америке семьдесят лет назад. Но более отвратительной рекомендации для стран континента, наверное, даже не придумать.

Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ

Теги

Похожие статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Кнопка «Наверх»
Закрыть