Договорились договариваться: что показал саммит БРИКС, проигнорированный Путиным и Лукашенко
Южноафриканский саммит БРИКС, на который так и не отважился поехать Путин, а за компанию с ним и Лукашенко, завершился буднично. Единственное принятое на нем стратегическое решение касалось будущего расширения этого объединения, включающего сейчас Россию, Китай, Индию, Бразилию и Южную Африку. Участники согласились с тем, что с 1 января к союзу присоединятся Аргентина, Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия, Эфиопия и Египет. Беларусь вежливо попросили немного подождать, как и еще 15 государств. При этом смысл существования этого блока по-прежнему остается туманным.
Так что же такое БРИКС? Это точно не про общий рынок. Российская пропаганда, правда, акцентирует внимание на том, что после расширения организация будет контролировать 45% всех мировых запасов нефти. На то же самое напирает и агентство БЕЛТА в материале с претенциозным названием «Почему саммит БРИКС можно назвать историческим». Из него следует, что смысл расширения БРИКС в одном: чтобы общая площадь его членов занимала еще больше территории, чтобы было еще больше населения, чтобы контролировать 79% производства алюминия и 77% мировой добычи палладия.
Собственно, это логика «прирастания территориями» ради самого «прирастания». Точно также Россия тратит огромные ресурсы, чтобы любой ценой удержать ненужный ей Крым, имея при этом безлюдный и брошенный Дальний Восток, который скорее всего рано или поздно вернется к еще одному ее партнеру по БРИКС – Китаю.
Но станет ли 45% добычи нефти объединяющим фактором? Тем более в мире, в котором правила игры задает покупатель, а покупатели углеводородов сейчас сконцентрированы в G7? Россия уже попыталась применять в отношении с Европой и нефтяной, и газовый шантаж – в итоге потеряла этот самый перспективный рынок сбыта. Косвенно потерпела от этого и Беларусь, которая просто не знает, что делать с избытком нефтепродуктов, образовавшимся после разрушения ее торговых связей с Украиной и ЕС.
Москва, правда, попробует продавать свою нефть партнеру по БРИКС Индии, после чего в индийских банках завис эквивалент сорока миллиардов долларов в местных рупиях, которые оказалось невозможным вывести в Россию.
Если БРИКС не торговый союз, то может быть политический? Тоже нет: объединение включает очень разные страны, с разными социальными системами и даже имеющие территориальные претензии друг к другу, как Индия и Китай. А Иран с Саудовской Аравией лишь недавно восстановили дипломатические отношения. Учитывая, что хозяева саммита БРИКС вполне готовы были выдать главу одного из государств БРИКС суду в Гааге, авторитета у организации точно меньше, чем у устоявшихся мировых структур.
Кстати, на форум «большой двадцатки» в Индию Путин также не летит. Даже несмотря на то, что Индия – один из основателей БРИКС, российскому вождю дали ясно понять, что саммит G20 для Дели важнее и омрачать мероприятие приглашением Путина он не намерен.
У всех членов БРИКС есть свое видение его будущего, и у каждого оно разное. Путин с Лукашенко, традиционно мыслящие геополитическими реалиями 70-х годов, пытаясь придавать приоритет политике над экономикой, продвигая тезис о БРИКС как коллективном «анти-Западе». Уж очень объединение ложится в российскую концепцию «многополярного мира», к тому же понятно, что, например, у Ирана отношения с коллективным Западом самые что ни есть враждебные.
Но можно ли сказать, что все собравшиеся в Южной Африке разделяют эту позицию? Тот же Китай любит покритиковать американский гегемонизм, но, как мы видим, совершенно не горит при этом желанием солидаризироваться с Россией в ее противостоянии со всем миром.
Единственное рациональное объяснение самого смысла существования БРИКС – расширение зоны обращения китайского юаня. Китайский лидер Си Цзиньпин давно пытается решить эту задачу, в том числе выйдя за пределы узкорегиональной организации ШОС. До определенной поры, пока членам БРИКС это будет выгодно (или по крайней мере не создавать проблем), они будут поддерживать поднебесную в этом начинании, а что выйдет в конечном счете, не знают, наверное, даже в Пекине.
В российской прессе еще можно прочитать о создании в перспективе единой для всей организации валюты.
«А дальше, глядишь, и какие-то расчетные единицы, валюта появится», — предавался маниловским мечтаниям Александр Лукашенко.
Напомним, что это говорит человек, который уже двадцать лет не может согласовать со своим российским партнером введение единого рубля Союзного государства.
Пока что о членах БРИКС можно сказать так: это объединение не самых богатых государств, а те из них, у которого уровень жизни выше среднего, не обладают функциональными демократическими институтами. Интуитивно их правители чувствуют общность между собой, однако как конвертировать ее во что-нибудь полезное – не знают. Даже зачем ей нужны новые члены, организация не может толком объяснить: сначала примем, мол, а дальше подумаем.
Впрочем, в ходе саммита БРИКС участники могут даже подмахнуть какие-то документы. Например, министр иностранных дел Беларуси Сергей Алейник на встрече с коллегой из ЮАР договорился об упрощении визового режима. Однако это вполне можно было бы сделать и вне саммита, которому Лукашенко уделил столько внимания.
Геннадий ЛУКЬЯНОВИЧ
