Буферное преимущество Беларуси: почему России не стоит втягивать Лукашенко в войну

Ввод в Беларусь очередного российского контингента официальной численностью в 9 тысяч человек, но реально предположительно раза в два больший (к тому же это, видимо, не последние из вводимых в страну российских частей) в очередной раз поднял вопрос о вероятности нового наступления на Киев с севера – силами спешно созданной российско-белорусской группировки.

Преимущества такого наступления кажутся очевидными: расстояние в сто километров до украинской столицы (от идеи захвата которой в Кремле, кажется, не отказались), возможность втянуть в войну 70-тысячную армию Беларуси, сделав необратимым будущее поглощение страны (от идеи которого в Кремле не отказались тем более). Но есть у нынешнего статуса Беларуси нечто, что может перечеркнуть все эти выгоды одним росчерком пера. Речь идет о ее географическом положении.

После того, как украинские войска потеснили русских оккупантов с территории Харьковской области, российское командование оказалось перед неприятной и неожиданной необходимостью в дополнение к удержанию линии фронта защищать также и дополнительные 150 км государственной границы. Что тоже удается неважно: украинские части регулярно вторгаются на территорию Белгородской области, сам областной центр постоянно поддается обстрелам и практически превратился в прифронтовой город, на оборону которого приходится стягивать подразделения с других участков вооруженного конфликта. А может быть именно этих частей не окажется под рукой в решающем бою за Херсон?

Российская военная пропаганда любит кичиться тем, что благодаря перманентным военным маневрам режим Александра Лукашенко сковывает большие силы ВСУ на Полесье. Но умалчивает о том, сколько российских войск в свою очередь сковано сейчас на российско-украинской границе в районах Харьковской, Сумской областей.

И ведь несомненно, что российской армии уже хронически не хватает военнослужащих для ведения «спецоперации» нынешних масштабов. Уже под ружье поставлено то ли триста тысяч мобилизованных, то ли миллион, и их все равно мало: приходится хватать хипстеров на московских улицах и вербовать заключенных по исправительным колониям.

При этом Дмитрий Песков практически подтверждает, что никаких сроков окончания мероприятия нет. Хватать на улицах подходящих по возрасту лиц мужского пола будут дальше и больше: по мере израсходования боевой техники дыры на фронте будут затыкать пушечным мясом. А с каждым новым отступлением не только «выпрямляется» фронт, но и увеличивается протяженность государственной границы, которую тоже приходится как-то охранять.

И вот на этом фоне давайте представим наступление на Украину совместной российско-белорусской группировки так называемого «Союзного государства», которое сходу увеличивает длину фронта на дополнительную тысячу километров. И это, понятное дело, будет не настолько спокойный участок, как нынешнее украинско-российское пограничье в районе Черниговской и Сумской областей, это будет место горячих боев, где украинские войска вполне могут переходить в наступление.

• И, разумеется, если белорусские войска вдруг откажутся воевать, на затыкание дыр не хватит ни девяти-, ни двадцати-, ни даже стотысячной группировки. Значит – придется оголять фронт на каком-то другом участке. Значит – ожидать наступления украинской армии там, где оборона еще вчера казалась достаточной.

Буферное государство, расположенное между двумя враждующими странами, зачастую помогает или вообще избежать вооруженного столкновения между ними, или значительно уменьшить размах боевых действий. Неслучайно же советско-германская война стала неизбежной в тот же день, когда из карты исчезла буферная Польша. Наверное, еще более похожа на сегодняшнюю Беларусь Румыния времен Первой мировой войны, долгое время сохранявшая нейтралитет между Антантой и Центральными державами. Но ее авантюрное решение вступить в войну против Германии с Австро-Венгрией имело далеко идущие, фатальные последствия не только для Румынии, но и для России, которой вместо наступательных операций пришлось искать чем заткнуть новый фронт, образовавшийся после бегства с поля боя практически всей румынской армии. Итогом стали новые поражения, революции, крушение всей империи. Возможно, империя бы рухнула и без вступления Румынии в войну. Но во всяком случае появление румынского фронта однозначно ускорило процесс ее развала.

Зато хорошо осознавали значение буферных держав большевики, создавшие, например, Дальневосточную Республику для того, чтобы избежать прямого столкновения между РСФСР и Японией. Да и, собственно, Литбел рассматривался в Москве, как такой же «буфер» между Россией и Польшей.

Генералов российской армии, конечно, трудно назвать светочами интеллекта, но им, разумеется, должно хватить понимания, что условный «белорусский фронт» к имеющемся донбасскому, херсонскому, запорожскому и харьковскому Россия может попросту не потянуть.

Более того, ситуацию на других оккупированных территориях военному руководству удается более-менее держать под контролем только лишь потому, что ему не приходится распылять свои силы еще и на белорусско-украинскую границу. Остается открытым вопрос, могут ли они донести это видение до своего главнокомандующего, который, словно сова из известного анекдота, чувствует себя стратегом, но не тактиком.

Как рассказывал его бывший советник Андрей Илларионов, за двадцать лет пребывания при власти Владимир Путин до мелочей продумал видение себя в роли единого диктатора на постсоветском пространстве, но никогда не опускался до деталей, как он достигнет этого статуса. Он знает, как управлять Вселенной, но не знает, как взять село Пески.

Поэтому военная авантюра с наступлением «региональной группировки» все еще остается более или менее вероятной, тем более, если Владимиру Путину придет в голову повторить здесь что-то вроде гитлеровской операции в Арденнах по перехвату стратегической инициативу в уже заведомо проигранной войне. Однако эффект от нее может быть совершенно не таким, на который рассчитывают сегодня кремлевские поджигатели войны.